Король в моем плену  - Стелла Вайнштейн

Скорей бы уселся на летучий ковер со своей кудрявой ведьмой и убрался обратно в пыльную дымку.

Но нет, эмир разошелся, осыпал цветистыми комплиментами смущенную Эвитерру, полностью на ней сосредоточившись. У его спутницы от этого розовели щеки, на что Садат не обращал ни малейшего внимания.

И Рейсвальд тоже не мог отвести глаз от хозяйки замка. И вспоминал, помимо воли, как горячая рука обвивала его за талию, вводя в башню, охраняемую перекормленной летучей мышью. Как Эвитерра прижималась к нему, подставляя губы для поцелуя, а в глазах горело желание. Шею свело от напряжения — тело ныло от жажды попробовать мягкость ее губ, а голова твердила о том, что долг чести не позволит.

Шершавая поверхность фляги холодила пальцы, обещая ответы на все вопросы. Поднял бокал, отстраняясь от происходящего, отпил терпкое вино из молодых виноградников севера. В Айнуре пили кислятину, а Рейс все же предпочитал настоявшиеся гранатовые вина Сарнира. Жизнь заложником в чужой стране навсегда оставила след, и это пленение тоже останется шрамом на сердце.

Погруженный в собственные мысли, он не заметил, как на мягкую подушку рядом опустилась пахнущая лилиями Маросдиль. Повела плечами, подчеркивая пышную грудь, потянулась у меня под носом оторвать ягодку винограда.

— Позвольте дать один совет, ваше величество, — с кокетливой улыбкой сказала она, склонив голову к плечу. Перекинула назад непослушную гриву, усыпанную бусинами и колокольчиками, открывая белую кожу над ключицами.

— Я весь внимание, — невозмутимо произнес Рейсвальд, глядя ведьме прямо в глаза.

— Не упустите свой шанс, время почти утекло сквозь пальцы. Я вижу, как вы смотрите на нее. Действуйте — или будете всю жизнь жалеть об упущенной возможности.

Ее голос медом стелился по воздуху, откликался на мысли, которые король держал в узде, не давая ходу слабости. Маросдиль искушала, призывая сорвать с ветки плод, который сам просился в руки.

Она и вправду думает, что Рейс ждал ее благословения? Даже если его наизнанку вывернет от желания — слово короля нерушимо и дано другой.

Перечить ведьме не хотелось. Благоволение или немилость магов слишком много значат в изменчивом мире политики.

— Сердечно благодарю, великолепная. Позвольте спросить, о ком заботитесь данным советом: обо мне или о дорогой вам Эвитерре?

Маросдиль засмеялась, по южным обычаям прикрыв рот ладошкой.

— О ней, естественно! Что мне благополучие всех королей мира против улыбки подруги?

— Тогда будьте спокойны — сделаю все возможное и невозможное ради ее счастья.

Маросдиль опустила глаза и довольно кивнула, чуть улыбнувшись уголком губ и заметно повеселев.

Рейс позволил себе единственный мимолетный взгляд в сторону Эвитерры… И забыл о времени, потому что она говорила с эмиром, но смотрела на короля. Как она смотрела! Все на свете можно отдать за такой взгляд! Когда женщина светится любовью и восхищением, мужчина плавится в этом огне.

Садат Алиим цветисто благодарил хозяйку за прием. Черноволосая ведьма покинула подушку подле Рейсвальда, напоследок обдав сладким запахом цветов. Изящно прильнула к эмиру, лишь иногда бросая задумчивые взгляды из-под ресниц на айнурского владыку.

Ладонь вновь нащупала прохладную фляжку. Стандартные любезные фразы прощания заученной мелодией срывались с губ, но мысли были далеко.

Гости удобно устроились посреди заковыристого узора на мягком ковре. С еле слышным гудением тот поднялся в воздух, окутанный золотистым сиянием. Садат Алиим приобнял ведьму одной рукой, не выпуская из рук черную ткань артефакта. Маросдиль спрятала лицо у него на плече.

Эвитерра стояла рядом, прямая как стрела, вся напряженная. Повернулась к Рейсу, как только гости скрылись из виду, и сказала:

— Знаю, тебе не терпится. Поднимемся в спальню, подальше от чужих глаз?

— Вы читаете мои мысли, госпожа.

— Мать-волшебница, как хорошо, что ты не читаешь мои!

Она ошибалась. Не искушенная в дворцовых интригах Эвитерра была вся как на ладони. Пресвятой Отец, было бы лучше, научись она хоть немного приглушать огонь желания, потому что находиться рядом с ней и сдерживаться — на грани невозможного.

Рейс изучил ее спальню как свои пять пальцев. Белый мрамор пола. Трюмо с огромным зеркалом, стеллаж с пустыми стеклянными банками — наполненные сразу же отправляются на хранение к кожекрылому монстру Милахе. Хоть в чем-то ведьма проявляет осторожность! В остальном хочется ее постоянно защищать, несмотря на магическую мощь.

Вот и сейчас она остановилась посреди комнаты и в растерянности посмотрела на короля, словно заблудившийся ребенок.

— Не знаю, что произойдет после начала действия зелья. Может, я ошибаюсь, и на тебе, Рейс, нет магического влияния. Но предчувствие противнейшее, так и ноет под ребрами. Чувствуешь?

Слова были лишними, он понимал тревогу Эвитерры. Его тоже мутило от неясного беспокойства. Провалы в памяти, налетающая, как опьянение, тяга к Катрин — за время пребывания в обществе ведьмы Рейс научился различать магический дурман особым чувством сродни тому, когда встают волоски на затылке в заброшенном доме под завывание волков.

Фляжка была странная. Вместо привычной пробки горловину закрывала блестящая металлическая крышка. Эвитерра подошла поближе, показывая, как открутить необычный колпачок.

Пресвятой Отец, Рейса в жар бросало от одного касания, от мимолетного взгляда из-под ресниц.

Не оттягивая больше, он поднес флягу к губам и одним глотком выпил пряную жидкость, пахнувшую морем и мятой. На вкус тягучий напиток был кисловатым, даже приятно освежающим, но стоило ему достичь желудка, как все тело молнией пронзила острая боль. Воздух застрял в горле, легкие запылали. Ноги подломились, как тряпичные, Рейсвальд рухнул на каменный пол. Последнее, что увидел, — бледное лицо Эвитерры перед собой, вернее не ее, а другой девушки, смутно знакомой. С широко распахнутыми голубыми глазами, смешным носиком-кнопкой и пухлыми губами. Ева, это была Ева…

Тело Рейсвальда билось в судорогах. Прикусив до крови губу, я держала его голову, опасаясь вмешиваться в действие артефакта, чтобы не причинить вреда. Теперь магия не действовала на короля Айнура и не подействует никогда. Мой прощальный и главный подарок любимому. Со всем остальным, уверена, Рейс разберется сам, а вот магия бывает коварна, невидима и смертоносна.

И все же, видя бледность на красивом лице, заострившиеся черты, искривленный рот и содрогающееся тело, я вся сжалась внутри, не в силах сдерживать слезы. Худшие предположения оправдались — Рейс весь был опутан магией, сам того не подозревая. Та потихоньку выходила из него, причиняя невыносимые мучения.

Рейсвальд застыл восковой статуей, кожа пожелтела. С еле слышным хрустальным звоном на пол начали осыпаться… волосы. Черные, рыжие, русые пряди усеивали мраморные плиты вокруг айнурского короля. Я с ужасом наблюдала за все растущими разноцветными холмами. Они могли быть заговорены на что угодно. Сколько придворных правдами и неправдами вымогали волосы волшебников ради влияния на сюзерена? Целая толпа, не меньше, как он еще держался?